Певец олонецкой избы
К дню рождения Николая Клюева
Обстоятельства последних лет жизни и трагической гибели Николая Клюева детально описаны томскими исследователями /что вовсе не исключает дальнейших поисков/. Уверен, что ныне каждый грамотный томич на вопрос о поэте ответит, что Клюев - известный поэт, расстрелянный в 1937 году в Томске. При этом слова «расстрелянный в Томске» часто оказываются едва ли не главной и единственной информацией об этом человеке, заменяющей знакомство с его творчеством. А ведь это то же самое, что знать о Рылееве только лишь то, что он повешан, о Грибоедове - убит толпой персидских фанатиков, о Пушкине и Лермонтове - убиты на дуэли, о Маяковском - застрелился, о Есенине - повесился. Но ведь имена этих великих деятелей нашей литературы известны не по причине трагической гибели, а благодаря тому, что они создали при жизни.
Конечно, какое-либо противовосставление знаний биографии и творчества достаточно нелепо, но все-таки с Николаем Алексеевичем дело обстоит очень уж однобоко Можно ли знать о поэте, чьи произведения достойны и сегодня включения в школьные хрестоматии, лишь последнюю страницу биографии?
А 22 октября /10 по старому стилю/ - день рождения поэта. Повод, по-моему, вполне достаточный, чтобы поразмышлять о его творчестве.
Нельзя утверждать, что оно вообще не исследовано. Имеются солидные работы, изданные в США и Германии, есть основательные исследования К. Азадовского, В. Базанова, А. Михайлова, есть многочисленные публикации ряда других авторов. Но все-таки обычному читателю и даже школьному учителю литературы эти материалы не всегда доступны. А ведь Клюев - в одном ряду с крупнейшими мастерами русской, а, может быть, и мировой поэзии, и знакомство с его творчеством - есть элемент общей культуры русского человека. Так что же из созданного нашим невольным земляком может послужить предметом нашей гордости, что стоит прочесть сегодня нам самим, нашим детям? Николая Клюева, чье творчество охватывает 1905— 1937 годы, часто называют крестьянским или даже «новокрестьянским» поэтом. Не очень импонирующий мне в данном случае «классовый» подход к поэзии скрывает здесь совсем иное. По справедливому утверждению Ст. Куняева, в творчестве Клюева сошлись «прозрения и предрассудки, многовековая устойчивая традиция и политическая наивность, антибуржуазность и антигосударственность, социальная утопия и трудовая мораль, язычество и христианство, единство с природой и религиозно-художественное понимание быта». Если дополнить эту характеристику еще и оценкой клюевского в чем-то архаического и в то же время красочного музыкального языка, блестящего знания и использование фольклора и древнерусской литературы, мыслей, как мы сказали бы сегодня, об общечеловеческих ценностях, то станет понятным, что все это не очень-то согласуется с принятыми в начале двадцатых годов представлениями о роли поэта в революции, да и вообще о смысле поэтического творчества. А если посмотреть на поэзию Клюева, так сказать, спокойно, отрешившись от политических и поэтических страстей эпохи, не спорить о том, нужно ли «песнотворцу радеть о кранах подъемных», от уместных в свое время парадоксов-максим вроде того, что «Олений гусак сладкозвучнее Глинки», а «свить сенный воз мудрее чем создать «Войну и мир», иль Шиллера балладу», грустно-спокойно улыбнуться тому, что «По мне пролеткульт не заплачет и Смольный не сварит кутью», то останутся, прежде всего, клюевские нежность и теплота, клюевская любовь к Родине.
Прочитайте сами, прочитайте своим детям и внукам о том, как «В просинь вод загляделися ивы,// Словно в зеркальце девка-краса», расскажите, как весной «Черны проталины, навозом, // Капустной прелью тянет с гряд, // Ушла метелица с морозом, // Оставив марту снежный плат», почувствуйте вместе с поэтом «Радость видеть первый стог, // первый сноп с родной полоски»... Слыша сегодня детский и женский мат, не понимая, на каком-таком языке вещают радио и телевидение, и вообще, в какой стране я живу, я наивно предполагаю, что если бы эти мальчишки и девчонки, эти дикторы и политики, эти лавочники и бизнесмены, хотя бы несколько минут в день тратили на клюевские «Избяные песни» или на цикл «Поэту Сергею Есенину», то жилось нам не то чтобы лучше, но хоть капельку спокойнее, чище, добрее. Кстати, политикам, любящим говорить о возрождении России и вздыхающим о ее прекрасном прошлом, обязательно бы порекомендовал я задуматься над написанными еще перед первой мировой войной грустными строками о гибнущей русской деревне, в которой и всего-то «На селе четыре жителя», да и то один - старик, второй - драчун, третий - бездельник, а четвертый всем хорош, если б только не был убийцей. Трагедия распада русской деревни имеет очень далекие корни, и Клюев прекрасно это понимал.
Конечно, Клюев не поэт для развлекательного чтения. Его поэмы, особенно «Погорельщина», послужившая одним из формальных поводов для обвинения в принадлежности к «кулацким поэтам» и ссылки в Нарым, требуют от читателя напряженной работы мысли, требуют определенного уровня знаний, некоторой культуры, требуют, если можно так выразиться, сотворчества читателей с автором. И опять-таки, глядя на современные книжные прилавки с яркими по оформлению книгами об убийствах, насилиях, сексе и т. п, думаю - вот бы им, этим книгам, чуточку клюевской яркости языка и точности мысли, а клюевским и им подобным - чуточку полиграфической яркости, качества бумаги и доступности в приобретении. Где вы Сытины и Макушины?
Неужели торгуете «Марсом»? Прочитайте это слово справа налево. Уверен, найдутся и издатели, вернутся к хорошей литературе и наши читатели. Вернутся по-настоящему и к Клюеву, ибо он есть классик. А классика бессмертна еще и потому, что ее строки всегда современны, и я хочу закончить эти заметки небольшим стихотворением Николая Алексеевича. Прочитайте его не торопясь и подумайте - не в связи ли с жизнью сегодняшней России написаны они? И разве не ждет она, Россия, того, о чем писал поэт в 1905 году?
Где вы, порывы кипучие,
Чувств безграничный простор,
Речи проклятия жгучие,
Гневный насилью укор?
Где вы, невинные, чистые,
Смелые духом борцы,
Родины звезды лучистые,
Доли народной певцы?
Родина, кровью облитая,
Ждет вас, как светлого дня,
Тьмою кромешной покрытая,
Ждет - не дождется огня!
Этот огонь очистительный
Факел свободы зажжет,
Голос земли убедительный –
Всевыносящий народ.
Пичурин Л.,
//Народная трибуна. – 1993. – 16 октября.
