«Вы помните, вы всё, конечно, помните…»
Почти тридцать лет назад приехал к нам в С еверск, в театр, называвшийся тогда музыкально-драматическим, заслуженный артист России Алексей Иванович Романцев.
В 1929 году он девятнадцатилетним юношей поступил учиться к В. Э. Мейерхольду, в его студию ГЭТЕ-МАС. Удостоверение члена студии N 229, датированное 1 октября 1930 года, до сих пор хранится у него. Знаменательным, как он сам считает, был период 1932-33 годов, когда он, после некоторого перерыва, продолжил учебу в студии, одновременно работая личным шофером знаменитого Всеволода Мейерхольда. Алексей Романцев жил в его доме как член семьи, а семью Мейерхольда в то время составляли Зинаида Николаевна Райх, бывшая жена Сергея Есенина, и дети Есенина - Татьяна и Костя. С ними жили также отец Зинаиды Николаевны, ее мать и сестра. Об этом уже писала наша газета в семидесятых годах.
В 1984 году Константин Сергеевич Есенин, узнав о том, что Романцев жив, писал автору этих строк: «... не менее благодарен за ваше открытие - Алексея Романцева. Если он жив, если еще можно «зацепиться» за его воспоминания, было бы очень здорово».
«Зацепиться» за его воспоминания оказалось возможным. В течение трех лет, начиная с 1984 года, не один вечер встречались мы с Алексеем Ивановичем. Удалось записать очень многое. Затем на мейерхольдовской даче более семи часов мы с Константином Сергеевичем Есениным вместе разбирались в записях, уточняли. Есенин радовался воспоминаниям как ребенок...
Алексей Иванович, забыв улицу, на которой стоял дом Мейерхольда, останавливается и вдруг с болью:
-Знаете... Я помню все. А как зовут... имена, улицы - забыл.
И как бы извиняясь:
- Я ведь редко рассказываю...
Помнит А. И. Романцев Зинаиду Николаевну Райх? Как она готовилась к спектаклям? Да, помнит.
Зинаида, великолепная актриса, репетировали «Даму с камелиями». И Царев по ходу спектакля должен был носить ее на руках. А он заявил, что не будет с ней играть, пока она не сбросит 7 килограммов... Этот эпизод, рассказанный Алексеем Романцевым, подтвердим и ее сын, Константин Есенин. Чтобы сбросить вес, она парилась в обыкновенной ванне...
- Она красивая была, Зинаида Николаевна?
- Красивая! - энергично вскидывает голову Романцев. Задумывается, достает «беломорину».
- Вы курите, Алексей Иванович? - почему-то удивляемся мы.
- Курю, а что? - и в этом «а что?» увиделся вдруг молодой Алексей Романцев. Так он, немножко с вызовом, часто отвечал на вопросы Зинаиды Николаевны - когда хотел выразить принципиальность или даже чуть сдерзить. «Алеша, мы скоро купим вторую машину. Ты с кем будешь ездить - со мной или с Всеволодом Эмильевичем?» - «Ну, конечно, с Всеволодом Эмильевичем. А что?»
Алексей Иванович рассказывает, как они вдвоем с Всеволодом Эмильевичем понемножку украдкой уничтожили заготовленный в погребе дня праздников запас вина «Карабахи», а кухарка Поля «случайно» это обнаружила... А под сиденьем в машине он, шофер, всегда возил любимую Мейерхольдом «Зубровку». Да, да, «Зубровку», да еще «Особую турецкую».
Напоминаем Алексею Ивановичу, как замечательно он читал стихи Есенина. Стихи, очевидно, были из его концертной программы - когда ездил с концертами на фронт вместе с военным ансамблем. Вспомнилось, как читал он нам когда-то «Письмо к женщине»: «Вы помните, вы все, конечно, помнитe...» Как он говорил это, как свободно и красиво стоял, заложив руку за борт пиджака... Тогда же, десять лет назад, он нам еще и пел есенинские песни под гитару.
Он рассказывал об уважении Мейерхольда к Есенину: «Однажды Мейерхольд получил посылку из Франции. Я привез его домой. Он радостный вбегает, кричит: «Зиночка! Зиночка! Смотри, что я тебе привез!» Она выбежала, развернула пакет... И, побледнев, застыла на месте. Пришла в себя и со слезами: «Спасибо, спасибо, родной!» В пакете были томики стихов Есенина...»
Позже, слушая эти воспоминания, Константин Есенин уточнил: «Когда Мейерхольд был во Франции, он отдал переплести трехтомник Есенина. Boт эту посыпку и привез он матери».
- Алексей Иванович, а помните, как Мейерхольда считали японским шпионом?
- А я понял - за что. Три дачи стояли рядом. В одной жил Мейерхольд, в другой - старуха, которая охраняла дачи. С другой стороны была дача секретаря японского посольства. Однажды я мыл машину, и помню, японец говорит Всеволоду Эмильевичу: «Зачем он моет? Надо просто обтирать пыль». Вот японцы уехали, по их даче ходила одна старуха-охранница. Зная, что у японцев пустой гараж, я спросил у нее: можно поставить машину? «Ну, ставь». Поставил. Вдруг ночью шум на улице: японцы приехали! Всеволод Эмильевич пришаркал в своих черевицах ко мне: «Что ты, Леша, наделал! Японцы приехали, а там наша машина! Ведь из-за этого может война начаться!» Японцев Мейерхольд боялся, как черта, а ему - «японский шпион...»
... Просматривая записи, сделанные с рассказов Алексея Романцева - воспоминаний его, понимаю, что они имеют очевидную ценность. Ибо исходят от человека, близко стоявшего к таким людям, как В. Мейерхольд, К. Станиславский, и их окружению. Жаль только, записей мало - сотня страниц. И обрываются они слишком рано - в 1988 году. А дальше - случайные встречи на улице, случайные звонки. «Редко рассказываю, забыл...», - говорил Алексей Иванович. Редко - и то одному-двум любопытным.
И сегодняшний наш разговор, продолжавшийся около часа, вспышки фотоаппарата утомили Алексея Ивановича. Отпоив его чаем и уложив отдыхать, мы ушли. Оставив его одного в пустой квартире. Да, он нуждается сейчас во внимании и помощи - это вне сомнения. Заслуженный артист и человек - он заслужил это.
Николаев В.
//«Красное знамя». – 1994. – 23 апр. – С.6.
« Назад
