Сорок первая, присяге верная
Как это было? Александр Иванович Иглаков помнит, бережно хранит письма, воспоминания, старые газеты, фотографии, стихи и песни военных лет. Вот припев одной из них, посвященной легендарной 41-ой стрелковой дивизии седьмой отдельной роты 244-го Бранденбургского стрелкового полка, в составе которой он и воевал:
Сорок первая, присяге верная.
Под Отчизны знаменем смело шли мы в бой.
И в победу верили в грозном сорок первом,
Заслоняя Родину собой.
Уже за Одером, на чужой немецкой земле, 1 апреля 1943 года он был ранен. В тот прошитый пулеметными очередями и расстрелянный орудиями день солдаты сооружали на передовой линии наблюдательный пункт. Немцы открыли минометный огонь. Александр Иванович слушал четкие и резкие хлопки и нарастающий вой мин. Они летели сериями. Три выстрела - перерыв. Три выстрела - перерыв. А вот "своей" мины не услышал. Разорвавшись в самой траншее, где он хотел укрыться от осколков, мина оглушила его. Он упал, не успев почувствовать боли в левом бедре. Но помнит, как однополчане вынесли его из траншеи, как везли в госпиталь, где его сразу же положили на операционный стол.
Н.С. Стадухин подробно и талантливо рассказывает об истории семьи Иглаковых, о боевом пути Александра Ивановича и о судьбах его братьев. "В госпитале А.И. Иглаков пробыл немного. Он торопился в часть. Торопился, потому что близился час расплаты с ненавистным врагом, и ему очень хотелось разрядить последний диск ручного пулемета в фашистском логове. Свою часть он догнал в Берлине в первых числах мая. В полку, укомплектованном новым личным составом, А.И. Иглаков не увидел старых боевых друзей, с которыми прошел не одну тысячу километров по фронтовым дорогам: война не только соединяла, но чаще всего разъединяла людей. Одних надолго, других навсегда..."
Александр Иванович вспоминает, как в феврале 1945 года, в канун Дня Красной Армии, они наступали по территории Германии. Не доходя до реки Одер, в районе Швибуса, на их пути встретились сильно укрепленные дотами, противотанковыми бетонными надолбами и рвами с водой, стальными ежами так называемые "зубы дракона". А перед самыми дотами - колючая проволока в три ряда, причем все это было заминировано. 41-я дивизия эти доты обошла с двух сторон и оставила их 244-му стрелковому полку. До этого момента они таких препятствий не встречали, и что это за штука - доты - никто не знал. А их было целых 36 протяженностью примерно шесть километров. Начали бить прямой наводкой по куполам, а снаряды 76-ми-лиметровой пушки разлетались и бились об эти купола как сырые яйца о стенку. Потом пошла разведка в поисках других вариантов, и нашли-таки один дот без колпака, и недостроенный. Туда и были посланы разведчики, в том числе и пулеметчик А.И. Иглаков, Е.М. Ковальский и один автоматчик. Они должны были отвлечь внимание немцев. Расположились с одной стороны насыпи, командир взвода показал цель, а разведчики обошли насыпь с другой стороны и ждали, когда пулеметчики откроют огонь. Немцы залегли в том месте, где было много барабанов с высоковольтным кабелем и паровозишко типа наших "кукушек" на узкоколейке. По ним-то короткими очередями и стрелял
Александр Иванович. Пора было менять диск, и в это время снайпер взял его на мушку. А автоматчик, казах по национальности, и говорит: "Дай мне пулемет, я видел, где фрицы прячутся". Отдал, а автомат взял себе. И только успел казах сделать одну короткую очередь, как фриц вдарил ему меж бровей разрывной пулей так, что весь затылок у бедолаги отвалился. "Там была моя смерть, - рассказывает А.И. Иглаков, - но бог отвел ее от меня".
Потом-то он, конечно, "отвел душу" на весь диск в 47 патронов, только дым шел от паровозишка. А в это время разведчики подобрались с другой стороны насыпи, автоматными очередями и гранатами загнали немцев в подземелье, но вот раненых унести не успели. Кстати, от них-то и узнали, что это за доты такие. Целое подземное сооружение на глубине 35 метров. Все доты связаны меж собой, как метро, по подземной узкоколейке двигалось нечто типа нашей дрезины на аккумуляторах, а снаружи купола с четырьмя амбразурами и круговой сектор обстрела. Входная дверь закрывается герметически, а между "комнатами" - такие же двери. Если их закрыть изнутри, то снаружи уже не открыть. Есть люк-лаз, ведущий вниз, с такими же запорами, но винтовой. Ни вода, ни газ, ни огонь не способны сюда попасть. Внутри колпака сидит пулеметчик, а то и два. Если бросишь гранату в амбразуру, она разорвется на лету, не причиняя вреда пулеметчику. На первом этаже были огневые амбразуры, на втором - комнаты отдыха для солдат и офицеров, в которых размещались подвесные двухъярусные койки, а точнее - коечные сетки, закрепленные в бетонный пол и потолок. А в самом низу - склады с оружием и продовольствием. Была здесь у немцев и своя электростанция, а чуть подальше - завод по выпуску авиамоторов к самолетам "мессершмитт".
После взятия того недостроенного дота и нескольких других командир полка послал парламентера, майора Ш.М. Мажитова, на переговоры с немцами. Те уже начали сдаваться, а всего их в плен было взято 1200 человек.
Александр Иванович вспоминает о забавном случае:
- Мы находились в одном из взятых дотов, сидели в комнате отдыха и ужинали тушенкой с хлебом 39-го года выпечки. Вкусный, кстати, очень. Лакомились шоколадом, завернутым в фольгу, пергамент и грубую оберточную бумагу. И тут вдруг у меня над головой как зазвенит телефон местного значения. Раньше на него никто почему-то и внимания не обращал. А у меня от неожиданности аж ложка из рук выпала. Ребята говорят: "Возьми трубку". Приложил я ее к уху, а на том конце провода немец говорит по-русски: "Русь, иди к нам кашу ись". А у нас был один бывший партизан Волошин, он хорошо знал немецкий, и тут ему представилась возможность поговорить с фрицем "по душам". А немцы пьяные, "Катюшу" поют. Мы слушаем и смеемся.
Боеприпасов и продуктов в доте могло на год хватить. Наши солдаты проходили по узкоколейке из одного дота в другой хоть и 3 фонариками, но все равно было жутковато. Александр Иванович до сих пор хорошо помнит их устройство. У него сохранилась копия газеты "Красная звезда" за 2 марта 1945 года. Они с женой в 1989 году ездили в турне Москва-Минск-Слуцк и в другие города, побывали в гостях у жены комдива, Героя Советского Союза Черняка, которая и подарила супругам Иглаковым этот номер газеты. Александр Иванович как увидел фотографии этих дотов, так и дар речи потерял, слезы сами по щекам покатились, а в горле комок. Кое-как отошел. "Ведь там была моя смерть..."
Тогда, после всей этой эпопеи, к ним пожаловал сам маршал Г.К. Жуков со своей свитой. Сначала появился танк, откуда ни возьмись - легковые машины, штук десять, и все черные, в воздухе кружили два "ястребка". Солдаты приготовили что-то вроде сцены, а на досках развесили схему этих самых дотов размером с нашу карту СССР в укрупненном виде. А один полковник давал разъяснения по устройству дотов. Когда все уехали, многие так и не поняли, в какой машине кто сидит. Они, как челноки, туда-сюда сновали, а потом выскочили на дорогу, танк впереди, и танк позади, вжик - и все стихло. Позже майор, парторг полка, спрашивает Александра Ивановича:
- Ты Жукова видел?
-Нет.
- Как так? Ты ж в пяти метрах от него стоял.
Откуда им было знать таких людей в лицо, они и фотографии-то Жукова не видели, а тут... все в одинаковых плащ-накидках, кокарды на фуражках похожие, дал не до того было, на посту ведь.
Так вот и закончилась эта дотовская история. Потом они уехали за Одер, присоединились к своей дивизии.
…Когда А.И. Иглаков вернулся в слою деревеньку, ему не пришлось разделить радость встреч с многими земляками. Почти в каждый дом пришла похоронка, и не было семьи, где бы ни оплакивали отца или сына. Его дядя Николай Трофимович проводил на фронт шестерых сыновей, пятеро из них погибли. У второго дяди, Сергея Трофимовича, война отняла троих детей. Не вернулись с фронта и сродные братья: Борис; Николай и Андрей Постниковы. Родной брат Александра Ивановича - Алексей - погиб в Воронежской области.
Долгие годы после войны А.И. Иглаков пытался разыскать своих однополчан-сибиряков. Писал письма в редакции газет, дела запросы в военкоматы. Он верил, что если кто из них жив, то обязательно отзовется. И не ошибся. Первую весточку прислал автоматчик полка Н. А. Шубин. От него он узнал, что в областном центре живет ветеран 244-го полка И.П. Тикигин. А несколько дней спустя они встретились, обнялись и несколько минут стояли молча, не вытирая слез радости. Боже мой, как они изменились! Расстались, когда каждому было чуть больше двадцати, а сейчас седина на висках, и лица изрезаны морщинами. А потом они, конечно долго говорили, и больше всего - о последних боях последней весны сорок пятого. На эту встречу еще трое солдат пришли. Как на праздник, надев боевые награды.
Было еще очень много писем и встреч. Весточки от однополчан похожи на послания с фронта, а обратный адрес - Велика Отечественная. Это письма, отдающие порохом. Это та же самая полевая почта, как и во время войны, разносившая от фронта к тылу и обратно тепло людских сердец, слова верности Родине, стойкости, мужества, надежды и любви.
Из писем В.И. Анонко, председателя совета ветеранов бывшей 41-ой Стрелковой дивизии:
"Уважаемый Александр Иванович! Помогите установить адреса, особенно командного состава своего и других полков, батальонов, рот и т. д. Какие города освобождала 41-я? Может, помните тех, кому присвоено звание Героя за форсирование Буга и освобождение польского город Хегм? Мы работаем над книгой о боевых подвигах всех формирований и над увековечением памяти погибших..."
"Поручаю Вам в Томске и области создать ячейку совета ветеранов 41-ой, и возглавить ее поручаем Вам..."
"По Вашей протекции мне писал писатель-журналист из Томска Леонид Медведев. Я попросил, чтобы он дал мне номер полевого походного госпиталя, в котором лежал в г. Городне. Убедительно прошу, поговорите с ним, что он помнит, какой госпиталь, это очень важно, в братской могиле похоронено больше 100 человек, умерших от ран, и все они числятся неизвестными..." I
"Работаем напряженно, настроение бодрое, здоровье пока держится. Еще раз спасибо за огромную помощь. Передавайте привет однополчанам..."
Из письма бывшего командира, гвардии полковника М.В. Колесова:
"А путь 41 -ой был длинный и очень-очень трудный, нужно обязательно собрать всех ветеранов, мое личное предложение - сделать встречу только в Рава-Русской, там нас знают жители, они помогали нам, и даже после войны находили трупы солдат и офицеров, принадлежавших 41-ой..."
Ветеран 41-ой стрелковой дивизии Александр Иванович Иглаков, как коренной житель Иглакова, несмотря на теперь уже преклонный возраст и все чаще дающие о себе знать боевые ранения, делал и делает очень много добрых дел для своих односельчан и провел огромную поисковую работу. По его личной инициативе и благодаря общественным организациям в честь павших воинов-иглаковцев в 1965 году был построен обелиск с фотографиями павших в боях и сквером, а в 1982 году улица Школьная была переименована в улицу Братьев Иглаковых. А о боевом пути человека, носящего эту легендарную фамилию, говорят его боевые награды - ордена Отечественной войны I степени и Красной Звезды, медали "За отвагу", "За боевые заслуги" и многие другие.
Цифра 41 в жизни Александра Ивановича и его однополчан стала символом не только начала войны, но и мужества, фронтового братства, огромной человеческой энергии, которая помогает ветеранам жить, надеяться и верить.
Калинина В.
//Диалог.- 2001.- 4 мая.- С. 12.
