МБУ «Центральная городская библиотека»

Именно так он хотел было назвать свою пятую книгу. Говорит, что с пре­тензией на оригинальность и некоторой долей иронии. Но, здраво рассудив и посоветовавшись с друзьями, имено­вал новорожденный сборник строчкой из своего стихотворения: "Отыщи меня на этом свете".

Первыми отправились на поиски родные и друзья. Далеко не пришлось идти. Презентация книги проходила в музее СХК в минувшую пятницу. Со­братья по перу имели удовольствие не только послушать и удивиться, но и почитать свои стихи и удивить. Это Павел Дмитриев, Алоиз Крылов, На­талья Петрова, Валентина Валиулина, Маргарита Сенчило и другие.

В тихом омуте рифмы водятся. Внешне Виктор Георгиевич очень сдер­жанный и даже замкнутый человек. На­верное, эмоции концентрируются где-то в глубине души, а потом вырываются наружу, как вулканическая лава. И все покровы тайные долой! А откровения состоявшегося поэта порой удивитель­ны - он и потомок кочевника-тюрка, и былой повеса, он через чащобу лез и жил с природой в унисон. И счастлив тем, что "я кому-то нужен и что немало в жизни повидал". Но главное - он верит в то, что "хоть и хмарь на душе, но еще распогодится".

Не узнаю себя,

"полтинник" разменяв.

Где оптимизм былой?

Где пламенные речи?

Обрыдла мне вконец

Мышиная возня.

Неужто стал мудрей?

Час от часу не легче!

Я изменился вдруг

И явно непохож

На прежнего себя.

Да что я в самом деле?!

Все говорили мне:

Уж больно толстокож.

А оказалось вдруг,

Что нервы на пределе!

Неважно, в чем секрет

Метаморфозы сей.

Останусь до конца

                  И трепетным, и нежным.

Ведь жизни суть постичь             

                  Не хватит жизни всей.

Пускай я стал другим.

                 Но я остался прежним!

В сборнике три раздела. Первый представлен новыми стихами, которым отроду два-три года. Здесь же попытка переводов с польского, венгерского и немецкого - "увлекательнейшее, скажу вам, занятие!". В сердцевине книги собраны стихи разных лет, пародии и эпиграммы, большинство из которых уже знакомы северскому читателю. И наконец, дебют - первая проза Червинского. А еще он заразился поэзией ма­лых форм - четверостишия, двустишия и даже одностишия. Взял в руки кисть и рисует иконы. Теперь замыслил роман. О чем? Пока секрет. Главное - душа на­мерена трудиться.

//Диалог.- 2006.- 7 апр.- С. 11.