МБУ «Центральная городская библиотека»

Первый класс. Послевоенный год.

Память оживляет давний снимок.

Где-то ты теперь, лихой народ,

Быстро выраставший из ботинок?

Первый класс

Шинельное сукно –

Мой костюм для повседневной носки.

Я смотрю сквозь дырочки

в матроске

Словно в мир другой через окно...

Первый класс над партами застыл,

Слово "МИР" впервые пишут дети,

Это слово через годы светит

И не стало лёгким и простым.

Рано повзрослевшие друзья,

Тяготы войны на ваших лицах...

Я из этих вырос россиян,

Мы - послевоенная страница!

И куда б ни разбросало нас,

В мыслях я за каждого спокоен.

Ты своих родителей достоин —

Мой послевоенный, первый класс!

Как пишутся стихи? Отку­да берутся, темы? Я ду­маю, что каждое стихот­ворение имеет, свою историю: воспевается ли женщина, её кра­сота, ожидание свидания, само свидание. Тогда в стихотворении будут присутствовать радость или грусть, чем больше искрен­ности, чем более написанное про­пущено через личные пережива­ния, тем лучше получится стихот­ворение. И тогда оно обязатель­но найдёт своего читателя.

И ещё: нельзя стихотворе­ние рассматривать как какую-то незыблемую авторскую пози­цию. Просто это определённое состояние души на момент на­писания его.

У меня много набросков буду­щих стихов, версии их первых строчек, которые, может, впос­ледствии и не станут первыми. Никогда заранее не знаешь, чем кончится стихотворение. Никог­да не знаешь, когда оно начнёт­ся... Это, про "первый класс, послевоенный год", началось тогда, когда щёлкнул затвор фотоаппа­рата и запечатлел того мальчиш­ку, которым был когда-то я.

Стихотворение - это как за­медленная или быстрая съёмка, смена жизненных кадров, ситуа­ций...

Надо было, чтобы старый лю­бительский снимок пролежал де­сятилетия, чтобы однажды вдруг всколыхнуть целый пласт воспо­минаний, вылившихся в стихотво­рение, которое, оказалось, взвол­новало не только моих ровесни­ков. Значит, случилось нём какое-то откровение...

История этого стихотворения - это моя история, моё далёкое... Нет уже той фотографии, поте­рялась где-то, но живо стихотво­рение и жива память...

Родился я в 1939 году в горо­де Запорожье. В начале войны родители вместе с авиационным заводом были эвакуированы в Омск. Отец был квалифицирован­ный литейщик, мать работала воспитателем в колонии. В Омс­ке мы жили в бараке Восточного посёлка с 1941 по 1960 год. Оче­редь на квартиру продвигалась медленно, отец был вынужден пойти на стройку "отрабатывать часы" для получения квартиры. Я уже уехал в Томск-7, это был 1959 год, а у родителей квартиры ещё не было... Но это уже другая история. А вот детство... Память сохранила отрывочные воспоми­нания, отдельные эпизоды... Ну, разве сумка холщовая через пле­чо вместо портфеля. Костюм школьный из старой шинели. В школе: старые газеты вместо тетрадей, ручки перьевые, чер­нильницы-непроливашки. Помню, выдавали в школе какие-то са­харные пайки, хлеб в магазинах по карточкам...

Да фильм "Тарзан" почему-то показывали не в кинотеатре, а прямо на улице, и зрители распо­лагались по обе стороны экрана!

Между детьми в одном бара­ке была большая дружба, особо крепкая, когда кого-то надо было защитить. Детские игры: в чику, пристенок, с зоской. Изготовля­лись самопалы, вместо велосипе­дов - самокаты, коньки на вален­ках, в них катались, цепляясь крючьями за проезжающий гру­зовик...

Один поэт сказал: "Дописываю 150 стихотворение, и тема о люб­ви закрыта!" Я не согласен с ним. Любая, близкая человеческой душе тема будет жить пока жив человек. Любая неисчерпаема для творчества. В том числе и тема человеческого детства, того само­го, из которого смотрит на меня глазастый человечек с ружьём - я ли это?

Ниренберг В.

//Северский меридиан.- 2003.- № 5.- С. 54.