МБУ «Центральная городская библиотека»

Минувшее столетие историки вряд ли отнесут к веку счастливому или хотя бы благоволящему России. Но никто не отнимет у нас славу народа-победителя. Никто не сможет оспорить подвиг целого поколения, одержавшего (несмотря на нечело­веческие тяготы и даже вопреки им) грандиозную победу во второй мировой вой­не. Для нас она была Великой Отечественной. И столь многогранен, столь индиви­дуален этот общий подвиг в каждом солдате, в каждой едва достающей до ручек токарного станка девчушке, что и по сию пору, спустя 55 лет после Победы, многие ее страницы так еще и не прочитаны.

Михаил Иванович Кудрявцев войну, можно сказать, просидел в тылу. Он даже ни разу не был ранен. Однако Кудрявцев был «тыловиком» особого рода. Он был «вне закона» - и для чужих, и для своих. Такого «счастья», какое выпало на долю Михаила Ивановича за два года партизанщины в лесах и болотах Белоруссии, поистине и врагу не пожелаешь.

Заканчивался первый год войны. В июне 1942-го, восемнадцати лет от­роду, М.И.Кудрявцев, уроженец села Новоархангельское Томской области, был призван в армию. Транзитом через Новоси­бирский призывной пункт 40 сибиряков от­правились в Москву. Там им предложили стать партизанами. 20 человек, в числе ко­торых был и Михаил Иванович, согласились. Более трех месяцев добровольцы постигали премудрости диверсионной и агентурной ра­боты в муромской партизанской спецшколе. И вот 20 октября 1942 года новоиспеченный партизанский отряд им. Лазо бригады "ВЛКСМ" под командованием Ивана Куксенка выдвинулся к линии фронта.

«В тыл врага, - вспоминает Михаил Ива­нович, - переправились той же ночью, часа а 3-4. С этого момента и началась наша «под­польная» жизнь. Вооружены мы были пре­красно - в боеприпасах и взрывчатке недо­статка никогда не испытывали. Занимались не только чистыми диверсиями - подрывами дорог, мостов, линий связи, уничтожением немецких автоколонн, железнодорожных составов с вражеской техникой, - но и аген­турной, проще говоря, «шпионской» рабо­той. Вели работу с населением, держали целую сеть явок и агентов, занимались сбо­ром разведданных. Каждый имел свои спе­цифические, строго оговоренные обязанности. Я, к примеру, в числе прочего отвечал за связь с лесниками. Они практически все, пользуясь у немцев достаточно большой сво­бодой действий, в то же время были наши­ми агентами. И, кстати говоря, дисциплина у нас была железная. Невыполнение задания командира приравнивалось едва ли не к пре­дательству. Однажды боец нашего отряда не только не выполнил задания, но еще и вернулся в отряд пьяным. По приказу ко­мандира был тут же расстрелян».

Сейчас этот случай может показаться ак­том непомерной и неоправданной жестокости. Но тогда, в условиях абсолютной экст­ремальности, в условиях, когда малейшая оп­лошность бойца могла стать причиной гибе­ли всего отряда, этот приказ был единствен­но верным. Только сверхдисциплина давала шанс на выживание людям, добровольно от­казавшимся от самого минимального ком­форта, от собственного имени: перед заб­роской в тыл врага «профессиональные партизаны» переодевались в поношенную гражданскую одежду и сдавали все доку­менты, позволяющие идентифицировать их личность. Отныне крышей их дома станови­лось небо болотистой Белоруссии, гаранти­рованной едой - горсть крупы, единствен­ной целью - борьба.

Так и не ставшая привычной ломота в об­мороженных, лишенных ногтей ногах никог­да не даст забыть Михаилу Ивановичу дол­гой зимней засады, в результате которой вермахт недосчитался семи «вахтовок» и пол­новесного батальона. И когда после проры­ва последней блокады и соединения с регу­лярными частями Советской Армии парти­заны предстали перед своими, они скорее напоминали ходячие скелеты, кое-как обря­женные в тряпье, нежели нормальных лю­дей.

Просто диву даешься, но при всем этом люди не теряли человеческого облика, на­против, то, что можно считать вершиной духа, вершиной благородства, было для них по­нятиями обыденными, неотъемлемыми. Не­чего и сравнивать наше и то время по тяго­там бытия. Однако сейчас мы с легкостью оправдываем любые человеческие мерзос­ти. Тогда как среди партизан даже поступок хоть в какой-то мере отдающий мародер­ством (при их-то голодухе!) был попросту не­мыслим. Более того, забота о том, чтобы в результате действий партизан не страдало местное население, являлась одной из глав­ных задач. Как-то возле одной из деревень отряд Михаила Ивановича устроил удачную засаду. В ответ немцы сожгли деревню. С тех пор вблизи населенных пунктов не про­водилось ни одной диверсионной акции.

Несмотря на свою сравнительную мало­численность, партизаны представляли для немцев столь страшную силу, что на борьбу с ними постоянно отряжались отборнейшие германские дивизии. О каждой блокаде ра­дисты отрядов незамедлительно сообщали в генштаб, зачастую - лично маршалу Жуко­ву. Дело в том, что партизаны столь высоко котировались у немецкого командования, что для устройства очередной «чистки» своих тылов им приходилось достаточно ощутимо оголять фронтовые позиции. Незамедлительно следовала мощная русская атака. Так что, учитывая безрезультативность тыловых рей­дов (партизаны, как правило, без потерь - как вода сквозь сито - просачивались между вражеских заслонов), приступ «партизанофо-бии» всякий раз оборачивался для войск тре­тьего рейха форменным крахом.

Численность партизанских отрядов посто­янно росла. Отчасти вспыхнувшее стихийно, отчасти спланированное генштабом партизан­ское движение регулярно пополнялось мес­тными жителями. «Правда, - говорит Миха­ил Иванович, - в отряды приходила главным образом молодежь, подростки 15-17 лет. И уже в 43-м наш отряд вырос до бригады». В декабре 43-го Кудрявцеву вместе с двумя то­варищами - Сашей Морозовым и Яшей Не­стеровым - удалось провести одну из самых сложных и опасных диверсионных операций: под откос был пущен железнодорожный эшелон противника, под завязку набитый техникой. В память о том – сияющий на груди боевой орден Красной Звезды. Некоторое время спустя Саша Морозов был тяжело ра­нен при выходе из очередной блокады. Про­молвив классическое: «Сибиряки никогда не сдаются», - он приказал друзьям прорываться дальше и подорвал себя.

С мая 1944 года немцы открыли против партизан настоящий второй фронт. Непрек­ращающиеся бои, постоянное движение све­ло вместе несколько бригад. Около 1500 че­ловек предприняли отчаянную попытку про­рыва большой блокады. В июле 44-го парти­занское движение в Белоруссии перестало существовать: Советская Армия вытеснила противника за пределы республики. К этому времени из тех 20 сибиряков, с которыми воевал в тылу врага Михаил Иванович Куд­рявцев, в живых осталось лишь четверо.

И хотя партизан, изможденных, казалось бы, до последнего предела, было решено демобилизовать и отправить по домам, не все из них согласились дожидаться Дня По­беды будучи уже сугубо гражданскими людь­ми. Так и Михаил Иванович буквально на­стоял на своем зачислении в регулярные ча­сти. И еще более двух лет - вплоть до сен­тября 1946 года - длилась для него война. В составе 262 отдельного стрелкового полка МВД помогал налаживать мирную жизнь на территории Белоруссии, Латвии, Литвы.

Демобилизовавшись, кавалер орденов Красной Звезды и Отечественной войны, ме­далей «За боевые заслуги», «Партизана II степени», «За победу над Германией», об­ладатель многих других наград тут же уст­роился в отдел внутренних дел г.Томска. Затем, в 1950 году, после двухлетней учебы в Иркутском училище милиции, стал одним из первых сотрудников северского управления внутренних дел. Уйдя в 1964 году на пенсию в ранге старшего уполномоченного уголовного розыска, Михаил Иванович еще 10 лет проработал начальником АХО ВНИПИЭТа. И сегодня, в свои 77 лет, несмотря на все немыслимые испытания, выпавшие на его долю, по-прежнему оптимистичен и влюб­лен в жизнь. И уверен - Россия, за которую он более 22 лет сражался с врагами вне­шними и внутренними, излечится-таки от сво­их недугов и вскоре вновь станет, как ей и полагается по величию духа народа-победи­теля, ведущей мировой державой.

Материал подготовлен пресс-службой УВД

//Новое время.- 2000.- 4 мая.- С. 12.