МБУ «Центральная городская библиотека»

     Многие сибирские селения, как и село Иглаково, в прошлом веке относились к числу «малодворовых», то есть с числом дворов от 1-3 до 50, реже до 100. Только в крупных волостных и притрактовых селах, нередко вытянувшихся вдоль тракта на 3-4 километра, насчитывалось три-четыре сотни дворов. Количество дворов на Руси издавна служило единицей учета населения, единицей налогообложения и показателем плотности заселения территории. В XIII в. (к 1795 г.) в Иглаково или Игонькино было всего 6 дворов, а к середине XIX в. (в 1859 г.) - уже 43 двора. По «Списку населенных мест Томской губернии» в 1899 г. в селе числились 51 крестьянский и 3 некрестьянских двора, в которых проживало «115 душ мужского пола и 111 душ женского пола». Так было принято отмечать количество населения, а в более раннее время вообще учитывалось только количество душ мужского пола - так называемых ревизских душ. В 1724 г. была введена подушная подать, которая взималась именно с ревизских душ мужского пола, от младенца до старика. Кроме того, были и другие повинности у сибирских крестьян, например, хлебный оброк на каждый двор, ремонт дорог и мостов или ямская гоньба по перевозке грузов и почты. Все это раскладывалось по дворам и душам сельской общины.

     По «Списку населенных мест» в конце XIX в. в Иглаково была деревянная церковь, сельское училище, магазин, питейное заведение, мелочная лавка. Такими же примерно были и соседние селения - в д. Белобородово до 1899 г. было 80 дворов, в Чернильщиковой - 54 двора. Даже в волостном селе Нелюбино в это время было всего 114 дворов. В 1925 г. в Иглаково проживало 504 человека, в Белобородово - 721, в Чернильщиково - 418, а в сравнительно новых поселках - Виленке - 335 человек, Поперечке - 33, Зоновке -27, Бросовке - 118 человек. Казалось бы, масштабы небольшие: все жители этих селений, по современным меркам, могли бы разместиться в одной коробке пятиэтажки или девятиэтажки. Однако размеры освоения окружающего мира совершенно несопоставимы.

     Раньше в понятие «двор» входила довольно большая обжитая территория. При каждом доме в старину была обширная усадьба с амбаром - гордостью хозяина, с поднавесами, завозней, погребом с ледником, просторным скотным двором, что помещался обычно на задах усадьбы. А кроме того, за пределами двора на окраине селения, стояли овины и риги для сушки снопов, гумна для обмоло­та зерна, опять же амбары и прочие постройки, не счи­тая освоенных угодий, лу­гов, пашен и заимок, где также нередко сооружа­лись сезонные постройки. К этому нужно прибавить водяные мельницы на ре­ках, пасеки с омшанником, охотничьи избушки, тро­пинки, тропы и даже берес­тяной ковшик у лесного ручья - все это были нити тонкой сети, регулирующей взаимоотношения челове­ка с окружающим миром. Раньше человек не отде­лял себя от природы, он знал и тонко чувствовал ее, успешно используя в обустройстве своей жизни. Мно­голетний опыт, знание при­роды и труд придавали большую прочность крестьянскому хозяйству, запасы зерна и прочих продуктов которого, как правило, расчитывались вперед на несколько лет. Не зря сибиряки-старожилы по сравнению, как говарива­ли, с «лапотной» и крепос­тной Россией были извест­ны своей зажиточностью и крепостью хозяйства.

     Все это создавалось упорным трудом и руками каждого семейства и всей сельской общины, паредавалось от дедов к де­тям и внукам. Очень ус­тойчивой была традиция крестьянской взаимопо­мощи: для строительства дома, для заготовки леса, на пахоту или сенокос и даже на рубку капусты каждый хозяин при необ­ходимости мог собрать «помощь», из соседей и родственников, которые работали бесплатно, только за угощение.

     Ни одно хозяйство си­биряков не обходилось без традиционной русской бани по-черному, с плос­кой крышей из дерна из-за особой ее пожароопасности. Сибиряки любили попариться, а жар дово­дили до такой степени, что нередко парились в спе­циальной холщовой шап­ке и рукавицах - иначе будут ожоги.

     В пригородном сибирс­ком селе Иглаково успеш­но использовали выгоды своего положения вблизи губернского города, пос­тавляя на его рынок дро­ва и продукты своего хо­зяйства. А кроме того, Нелюбинская волость была богата рыболовными мес­тами, что также давало жителям немалый доход. В реке Томи, особенно в низовьях, ловили не толь­ко чебаков, окуней, нали­мов, щук или язей, но и муксуна, нельму, стер­лядь. В архивных доку­ментах сохранилось не­мало жалоб и исков по поводу борьбы за лучшие рыболовные пески на р. Томи между томскими татарами, крестьянами русских деревень, томски­ми рыбопромышленниками и Алексеевским монастырем Царская ад­министрация еще в XVIII в. обычно подтвержда­ла право владения за местными татарами, как представителями корен­ных сибирских народов - «ясашных».

     К началу XIX в. утвер­дился раздел владений прибрежья р.Томи: до устья р. Киргизки владел г.Томск, устьем Киргизки и самой речкой - монас­тырь, далее на 6 верст шли угодья д. Белобородовой, а затем - на 1,5 версты владения кресть­ян д. Иглаковой, на 2 вер­сты - д. Попадейкиной, на 6 верст - д. Чернильщиковой и т. д. Рыболовством занимались практически круглый год, меняя спо­собы и ловушки. Рыба не только дополняла свой стол, но и выгодно прода­валась в город как в све­жем, мороженном, так и в соленом виде. Лучшей порой для неводного лова считался Петров пост - разгар сенокоса, и кресть­яне умудрялись рыбачить в перерывах между поко­сами или сдавали свои пески в аренду за прилич­ную плату.

     Но не хлебом единым и не только рыбой был жив сибиряк. Душе был нужен праздник, и гуляли сибиряки широко, от всей души. Во всех селениях, по старинному за­ведению, были установлены свои съезжие праз­дники: чтобы жители могли больше общаться друг с другом, поддерживать родственные связи и знакомства, выбирать невест и женихов. В с. Иглаково на высоком и красивом месте, как и положено, стояла аккуратная деревянная цер­ковь - Пророко-Ильинская, к приходу которой относи­лись даже Попадейкино, Чернильщиково и Песочки. Престольными или съезжими праздниками в Иглаково были Крещение и Ильин день, в д. Чернильщиково - Троица и Рождество, в Песочках - Сергиев день. В Белобородово, где молиться хо­дили на Архимандритскую заимку, съезжим праздни­ком был Покров. На эти праздники было принято ждать гостей из всех со­седних селений: родители брали с собой дочерей-невест и сыновей-женихов, чтобы те могли пообщать­ся на традиционных вечер­ках и хороводах, а там уж и сватов засылать будет можно. В своих селениях уже все давно породни­лись, вот и приходилось ездить за невестами в со­седние села. А где, как не на съезжем празднике можно было присмотреть невесту.

     Большое место на праз­дниках занимало выполне­ние старинных обрядов, обеспечивающих успех, и процветание не только сво­его хозяйства, но и всего окружающего мира. В Игла­ково на Крещенье делали на реке прорубь-Иордань в виде креста, батюшка с крес­том и молитвами святил в ней воду, и все набирали полные бочки святой воды. Ею окропляли весь двор и скот, поили корову после отела, умывали и поили больных. В Крещенье же ставили угольком кресты на дверях и воротах, что долж­но было уберечь хозяйство от всяких напастей.

     В Великий четверг, пе­ред Пасхой, после службы в церкви приносили домой с предосторожностями го­рящую свечу и делали ее копотью крест в переднем углу над иконами, или над входной дверью снаружи - «в задах». Даже в сосед­них селениях старались донести свечу из церкви горящей. К. Н. Иглакова вспоминает, как попадейкинские шли из церкви до­мой через речку по льду несли в стеклянных пузы­рях горящие свечки, и огоньки от них было вид­но далеко по реке. Мать ее тоже делала такой крестик над иконами, а по­том в Пасху показывала детям и говорила: "Вот, видите, листинька приле­тела, все принесла - и мо­локо, и сметану". Кто та­кая «листинька», она не знала, но во время поста не разрешалось есть ско­ромное даже детям, и только на Пасху разгов­лялись за обильным сто­лом с яйцами, куличами, мясом, молоком и смета­ной. Любимым развлече­нием молодежи на Пасху были качели, которые строили специально на берегу р.Томи.

     Празднование Пасхи в Иглаково проходило с обя­зательным крестным хо­дом:  иконы из церкви зано­сили в каждый дом, стави­ли в передний угол, моли­лись и шли в следующий дом обходя все дома в селении. Затем этот крест­ный ход отправлялся пеш­ком, по весеннему бездо­рожью, с иконами и херу­вимами, в соседние селе­ния, относящиеся к прихо­ду, - в д. Попадейкину, Чер­нильщикову и в Песочки. И там заходили в каждый дом и служили молебен. Надо ли говорить, как это спо­собствовало единению прихода, поднятию духа каждого мирянина. Воз­главлял этот крестный ход местный священник Васи­лий Михайлович Жигачев, добрая память о котором до сих пор жива в селе. Он прослужил в приходе лет 30, крестил, венчал и отпевал своих прихожан, никог­да не брал никаких побо­ров. По архивным докумен­там в 1920-е годы он, как «служитель культа», и его жена были лишены изби­рательных прав вместе псаломщиком Пичугиным П. И, и его женой, а также некоторыми другими жите­лями, в том числе душевнобольным. По рассказам, в 1930-е годы священник был вынужден отречься от церкви ради своего сына, который мечтал стать ме­ханизатором, а сыну свя­щенника это было запре­щено Наверное, и отрека­ясь он оставался верен Богу и своим жизненным принципам. Последнего же священника, по памяти жи­телей, в одну из ночей за­брали «черные воронки». Вот так в трудах, праздни­ках и лишениях проходила жизнь иглаковцев и всех сибиряков в не столь дале­кие времена.

Бардина П.

//Диалог.- 1994.- 28 июля.- С. 5.