МБУ «Центральная городская библиотека»

"Не верь тому, кто говорит, что на войне он испытывал только одно чувство ненависти к фашистам и не знал страха, - говорил мне, подвыпив, мой покойный дядька-фронтовик. - Скорее всего, он и на фронте-то не был, прослужил всю войну где-нибудь в роте охраны аэродрома или штаба армии. Когда над тобой воют "юнкерсы", вокруг рвутся бомбы, а под ноги тебе падают ошметки человеческого мяса, ненависть куда-то пропадает и остается один только животный страх, который и словами передать невозможно".

Дядька знал, что говорил, потому что в составе кадровой сибирской дивизии прибыл с Дальнего Востока под Москву в самый критический момент битвы, когда оборонять столицу уж было не­кому. К этому времени, задержав врага на несколько дней, под гусеницами немецких танков погибли почти все слабо вооруженные и необученные ополченские дивизии...

Северчанина Сергея Ивановича Уткина война застала на строительстве автодороги Ярославль - Кострома.

"Как только объявили о том, что немец напал, мы сразу же побежали по домам, - вспоминает Сергей Иванович. - А на следующий день, 23 июня, мне по­вестку принесли, а еще на следующий и отправили. Я, надо сказать, к тому вре­мени уже срочную отслужил на флоте. Ходил на крейсере "Марат", а потом на ту самую "Аврору" перевели, которая по Зимнему дворцу-то стреляла в 17-м году. Семь лет прослужил, успел и на финской повоевать. Как сейчас помню, морозы тогда стояли страшные. Ну вот, укомплектовали нашу команду, поса­дили в поезд и отправили в Ленинград. Да только не доехали мы: немец к тому времени уже железнодорожный мост через Малую Вишеру (речка такая есть) разбомбил. Развернули нас в сторону Смоленска. Меня, флотского мичмана, по нынешнему - прапорщика, опреде­лили в только что сформированный батальон морской пехоты. Три раза мы Смоленск у немцев отбивали, и столько же они его обратно брали. Бои были ужасные, ужасные... Мало кто из батальона в тех боях уцелел. Из-под Смоленска остатки нашего батальона направили под Москву, так пешком и чапали до самой Белокаменной. Там мы попали в состав 316-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Панфилов. Погиб он обидно: вышел утром из землянки, а тут какая-то случайная залетная мина взорвалась, и осколок ему прямо в сердце попал. На Волоколамском шоссе это случилось, недалеко от Москвы. На этом шоссе попала в окружение наша часть, и наш батальон морской пехоты, в котором я командовал взводом, послали на вы­ручку. Немцы нас всех там размолотили: и тех, кто в "котел" попал, и тех, кто их оттуда выручал. Вернулось нас всего несколько человек, остальные остались там лежать. Мне тоже досталось: в пра­вый бок осколок попал, ребро сломал. В госпитале в Рыбинске провалялся до января 1942 года и оттуда был на­правлен уже на Ленинградский фронт в 5-ю армию. Наша часть обороняла Пулковские высоты. Самое тяжелое для нас было - это не с немцем воевать, а голод. Ленинград был окружен, про­дукты не подвозили, поэтому голодало не только гражданское население, но и войска. В пищу шло все, что удавалось найти в округе буквально под ногами. Если дадут 200 граммов хлеба, вернее сухариков, в день, и то хорошо. Сейчас вспомнить страшно, что мы там ели.

Однажды наши ребята в поисках пищи забрались в какой-то подвал. Видимо, там раньше размещалось кожевенное производство. Притащили эту сыромятную кожу, промыли ее как следует. Потом варили-варили, варили-варили, пока она хоть чуть-чуть не раз­мякла. А потом сдуру-то и накинулись на эту кожу. Съесть-то мы ее, конечно, съели, но потом все кусты вокруг, прости господи, об...рали. Какая уж тут война, при такой кормежке и винтовка в руках не держалась. Правда, когда через Ла­догу зимой "дорогу жизни" проторили и машины с продовольствием в город пошли, стало немного легче. Но все равно, когда меня там в Ленинграде на весах взвесили, я глазам своим не поверил - 37 килограммов! А до войны 80 кило было..."

Отвоевал Сергей Иванович всю войну, и ни разу больше его фашистская пуля не зацепила. Редкой везучести человек.

В сентябре этого года, если Богу будет угодно, отметит мичман Уткин свое 98-летие. Род у них не хилый, однако, до таких годов только прадеду Сергея Ивановича удалось дожить. Секрет своего фронтового счастья и долголетия ему известен.

«Все дело в том, что родился я 21 сентября, а по старому стилю 8 сентября, - говорит Сергей Иванович. – В этот же день и матушка наша, Божья матерь, родилась, чтоб вы знали. Она-то от меня и пули вражеские отвела и долголетием наградила. А вообще, получил я от нее три подарка: долголетие, хорошую память и... голос. По молодости пел я хорошо. И у бабки моей голос был ой-ей-ей! Так мы с ней на пару на все село запевалами были. Далеко нас слыхать было...»

Дерябин В.

//Диалог. - 2008. - 20 июня. - С. 7.