Орехов Владимир Петрович
Родился в 1925 году.
В декабре 1942 года в неполных 18 лет был призван в армию. После окончания снайперской школы был направлен на второй Белорусский фронт. Служил в разведке, был ранен. После госпиталя Владимира отправили в Литву, на учебу в школу лейтенантов. День Победы Владимир Орехов встретил в госпитале.
На СХК работал с 1951 года в УКСе, а с 1958 года - на 5 объекте в азотном отделении.
С 1997 года находится на заслуженном отдыхе.
Боевые награды: медаль "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.", юбилейные медали.
Трудовые награды: орден Трудового Красного Знамени, орден Отечественной войны.
Из книги: Они защищали Родину: Сибирский Химический Комбинат: [очерки]: [в 2 ч.]. - Томск: Компания Янсон, 2000-2001.- Ч. 1./ [подгот. очерков-воспоминаний: Е. Суслова]. - 2000. - С. 47.
По утрам в каждом доме с замиранием сердца ждали сообщений Совинформбюро. Когда же, наконец, враг будет отброшен, смят, изгнан за пределы родной земли? Но военные сводки были трагически неизменны: "После упорных и продолжительных боев наши войска оставили город..." Все мальчишки того времени стремились скорее попасть на фронт, ибо искренне верили, что именно их усилий не хватает в доблестной Красной Армии для отпора вражеской орде. 16-летний Владимир Орехов тоже регулярно наведывался в военкомат с одним вопросом: "Где повестка для меня?" В декабре 1942 года в неполных 18 лет пришел его черед.
Закончена была снайперская школа, под марш "Прощание славянки" провожали новобранцев на Сталинград. Благодарить за то судьбу или высокое командование, а вышла в Москве парням переадресовка на второй белорусский фронт.
Вновь прибывших построили, и представитель 95-й стрелковой дивизии спросил: "Кто желает в разведку?" В разведку? Ведь учились на снайперов! Строй не шелохнулся. Тогда он сам отобрал нескольких человек, в их число попал В.Орехов. Володин товарищ, видя такой поворот событий, тоже вышел вперед. Остальных определили в артиллерию, в пехоту, в лыжный батальон.
Вскоре дивизия вышла на передовую, и у разведчика Орехова началась будничная военная работа.
"Самая первая вылазка на моей памяти была неудачной, - говорит Владимир Петрович. - Пока доползли до нейтральной полосы, саперы потеряли ножницы, без них не преодолеешь колючую проволоку. Делать нечего, повернули назад. А если разведка вернулась и нет раненых или убитых, верный признак, что у противника не были".
Следующую, по-настоящему боевую вылазку Владимир Орехов запомнил на всю жизнь.
- Вышли мы из расположения, осенний мокрый лесок вокруг, грязь чавкает под ногами. Пока дошли до передовой, выпал снег и лег ровным белым ковром. Мы же без маскхалатов стали видны как на ладони. В тишине два сапера и разведчики поползли на немецкую сторону. Видимо, часовой заметил непрошеных гостей и выпустил осветительную ракету. Все вокруг залило бледным светом. Командир отделения говорит старому разведчику: "Предупреди наших, чтобы отходили". - "Стреляй меня здесь на месте, я не пойду туда", - отвечает ему тот. Тогда командир повторяет свой приказ мне. Я еще молодой, необстрелянный, не посмел отказаться. Ползу по следам разведгруппы, гляжу, саперы возвращаются. Ни слова не говоря, они обогнули меня и удалились в нашу сторону. Только стал я подползать поближе к разведчикам, как раздалась пулеметная очередь. Один разведчик был убит, а другой ранен. Мы с раненым повернули обратно. Сначала ползком, потом перебежками. Вернулись и докладываем: "Коробицын убит". А закон был такой: убитых врагу не оставлять. Пришлось нам снова отправляться на немецкую территорию. Убитого товарища мы похоронили прямо там, на нейтральной полосе, могилой ему стала воронка от снаряда. Место, конечно, никто не мог запомнить. Неизвестно теперь, где покоится прах того бойца...
Нельзя сказать, что солдат на войне ожидает свою смерть. А вот плохие предчувствия одолевают. Только не говорит о них никто, чтобы не дразнить судьбу. "Странное настроение", как назвал это Владимир Петрович. Однажды, сидя после дежурства по кухне, написал он домой родным, что, мол, если все будет нормально, напишу вам еще письмецо. В следующей вылазке его ранило. Маленькие мокрые деревца с остатками желтых листьев спасли в тот миг Орехова от неминуемой смерти, подставив ветки под летевшую к человеку разрывную пулю. Разведчика засыпало осколками.
После госпиталя Владимира отправили на учебу в школу лейтенантов. Располагалась она на территории Литвы в полуразрушенных казармах екатерининских еще времен. Обстановка была сложная, кругом орудовало много различных банд. Весть о Победе застала Владимира Орехова в госпитале. В солнечное майское утро палату разбудил радостный крик: "Война закончилась!" В душе-то, конечно, молодой офицер сожалел, что не удалось расписаться на стенах рейхстага, победным маршем победителя пройти по улицам Берлина.
- Много моих земляков погибло, - негромко говорит ветеран. - Из лыжного батальона не вернулся никто. Так, до сих пор неизвестно, где и как они погибли. А я остался жив. И многое сумел сделать в своей жизни.
Из книги: Они защищали Родину: Сибирский Химический Комбинат: [очерки]: [в 2 ч.]. - Томск: Компания Янсон, 2000-2001.- Ч. 1./ [подгот. очерков-воспоминаний: Е. Суслова]. - 2000. - С. 8-9.
