МБУ «Центральная городская библиотека»

К 100-летию поэта Михаила Карбышева

Имя Михаила Михайловича Карбышева запомнилось мне с детства. Я тогда сочиняла что-то в рифму, самонадеянно именуя это «стихами». И потому приглашалась на заседания северского поэтического клуба «Березка», где под взглядами доброжелательных взрослых бойко декламировала свои сочинения со сцены. Атмосфера в северском ЛИТО была демократичной: все - на равных. Не только хвалили друг друга, но подтрунивали, обсуждали, критиковали «невзирая на возраст и заслуги». Но уже тогда мне запомнилась фамилия Карбышева - она всеми произносилась не то чтобы с пиететом - просто чувствовалось: его тут считают первым среди всех собравшихся. Он и был во многом первым. Даже по формальным показателям: первый и долгие годы - единственный северский член Союза писателей СССР.

Казалось бы, такой яркий, публичный человек, умевший и любивший выступать перед аудиторией, уважаемый коллегами, почетный гражданин города Северска (звание присвоено в 1999 году), а рассказать о его биографии - ой как непросто. Есть формальные данные: родился, получал образование, работал, награждался... А есть живой человек муж, отец, коллега. Поэт... Человек многогранный, и оттого трудно всё это вписать в рамки даже пространной статьи.

В Северске живут близкие Михаила Михайловича - жена Александра Савельевна, сыновья Сергей и Дмитрий. В их доме бережно сохраняется архив поэта. В Общественном музее С. Есенина при Северской ЦГБ есть воспоминания члена Союза журналистов Л. А. Карасёвой, бывших сослуживцев: Г. А. Ковгана, начальника участка цеха № 47, и И. В. Рындина, начальника цеха № 47 ЗРИ; друга и свояка Ю. М. Малышева; заслуженного работника культуры В. Е. Угольникова, поэтессы В. И. Самойловой и директора Северского кукольного театра А. Д. Южаковой.

В конце концов, сохранилось и свидетельство самого Михаила Михайловича - автобиография, где, кроме сухих фактов о жизненном пути, имеется и более важная ин­формация - размышления о творчестве. Всё это - словно россыпь смальты, которая должна сложиться в целостный портрет.

Сибирское село Десятово, в котором в семье крестьян Михаила Ивановича и Евдокии Васильевны Карбышевых 21 ноября 1922 года родился первенец Миша. Сколько раз потом это событие отразится в творчестве поэта? Это только кажется, что проще всего работать со своей биографией, с темой малой родины. На самом деле именно она требует большого мастерства. Если сможешь стать интересным для своих - тогда и всем прочим будешь интересным. Именно стихи о родном селе и односельчанах станут потом для Михаила Михайловича пропуском в большую литературу. Первое, что вспоминают, когда произносится имя Михаила Карбышева, - стихотворение «Отец жалел коня». Это врезавшееся в детскую память воспоминание о тяжелой работе и внутренних устоях обычной крестьянской семьи. Для старших - как рассказ о собственном детстве и близких людях. Для младших - осколок уже непонятного и оттого пугающего прошлого. А ведь семья-то родительская была дружная, в которой все любили друг друга.

А брательник Михаил

Жену рядышком садил,

На колени да с боков –

Своих дочек и сынков.

Кач да кач, как на волне,

Все на левой стороне –

Рядом с матерью, с отцом,

Прямо к солнышку лицом.

Пусть телега на боку,

Зато счастье мужику.

Пусть кривая колея,

Зато дружная семья.

Кроме старшего сына, Михаила, были в семье Карбышевых брат Константин, сёстры Аня и Ирина. Их имена встречаются в стихах - и всегда автор говорит о них с любовью.

И так получается, что про детство поэта только в стихах память и остаётся. Может быть, ещё и в любви к земле: у Михаила Михайловича был участок в Иглаково, на котором он охотно трудился летом. Замечательные помидоры выращивал, между прочим. А ещё любил Михаил Михайлович русскую баню, чтобы попариться всласть, а потом - нырнуть в снежок! Где ещё можно обрести такую привычку и закалку? Только в деревне!

Давно было десятовское детство, ещё до войны. В автобиографии Михаил Михайлович пишет об этом периоде мало, больше - с благодарностью и про красоту Родины. Ни о каких трудностях и намёка нет. И только по послужному списку начинаешь догадываться: жизнь-то была не простая. Иначе, почему щедро одарённый парень (поэтом тогда он себя ещё не считал, но вот таланты музыканта и художника уже прорезались) не пошёл учиться дальше, а поступил счетоводом в колхоз «Вперёд к коммунизму»? Надо было помогать родителям, поднимать братьев и сестёр? Скорее всего.

Потом началась война... Призвали Михаила Михайловича в июне 1941 года, направили в стрелковый полк на Дальний Восток, где он служил писарем.

Однако в декабре 1942 года его перебросили на Западный фронт. Воевать Михаилу Карбышеву пришлось недолго с января по февраль 1943 года. В боях под городом Шахты Ростовской области красноармеец Карбышев получил два тяжёлых ранения - в шею и в ногу. Они надолго уложили его на госпитальные койки - сперва в полевом госпитале, а потом парня эвакуировали в Томск. «Если бы не открытый тогда пенициллин, - комментируют этот период биографии жена и сын, - ногу пришлось бы ампутировать». Но повезло – сохранили. Даже инвалидность не дали - всю жизнь ему ранения аукались, но работал он без скидок на здоровье. (Удостоверение о присвоении инвалидности в архиве хранится – но, оно 1990-х годов. Михаил Михайлович к той поре перенёс инфаркт и зверские побои от хулиганов...)

Недолгий военный опыт, который был в жизни Михаила Михайловича, тоже наложил свой отпечаток на творчество поэта. На всю жизнь я запомнила его рассказ о том, как родилось одно из самых проникновенных его стихотворений «Всё ковыляет деда Вася». Проезжая на автобусе мимо Томска-II, увидел Михаил Михайлович как на высокое и скользкое крыльцо магазина карабкается инвалид: одной ноги вовсе нет, а на второй ступня вывернута пяткой вперёд. Еще одно стихотворение - «Идут ветераны» - тоже читается по-другому, если знать боевую судьбу Михаила Михайловича:

Идут ветераны девятого мая

Навстречу весенним ветрам.

Пред ними с поклоном я шапку снимаю,

Хотя я и сам ветеран.

И кто-то, быть может, тому удивится,

Что в братском поклоне стою,

Но надо когда-то и мне поклониться

Идущим в победном строю.

Песню на эти стихи долгое время исполнял заслуженный работник культуры В. Угольников.

В послевоенные годы Михаил Карбышев пытался найти себя в искусстве. Но видел себя не поэтом, а скорее художником и музыкантом. Работая в г. Искитим на разных рабочих должностях, обучался в Новосибирской музыкальной студии и окончил её. И, позднее, в автобиографии он отметит: «Забегая вперёд, скажу: почти всю жизнь прора­ботал дирижёром-хоровиком».

В его трудовой книжке много записей, рассказывающих о Михаиле Карбышеве как о музыканте - руководителе хоров, самодеятельности, преподавателе. Действительно, у этого человека был талант. Играть он умел на семиструнной гитаре (которую, кстати, усовершенствовал), на фортепиано, аккордеоне и балалайке. Что-то с детства знал и умел, а чему-то позже выучился. Думаю, что музыкальный вкус и знания помогали поэту Карбышеву - стихи его легко ложатся на музыку, многие стали песнями. А другие - ждут своего часа. Вот это, моё любимое с детства, кажется, на музыку не положено. А ведь это песня!

Бают старцы про старинушку:

Были тут бугры да лес.

Целовал свою Аринушку

Здесь удалый молодец.

У пенька колчан со стрелами,

С земляникой туесок...

А потом с дымами белыми

Вырос около домок.

А потом деревня-крошечка

Меж больших, больших яров.

Смотришь, там зажглось окошечко

Там прибавилось дворов,

Там лесину на заплотину,

Там под пахоту лужок.

И - гляди-ка - за поскотиной

Заиграл пастух в рожок!

В 1949 году Михаил Михайлович поступил в Палехское художественное училище, но по состоянию здоровья закончить его не смог. И снова процитируем «Автобиографию»: «Однако рисование, как средство выражения, живет со мной по сей день и помогает в литературной работе, да и не только в литературной». Помню, что на встречи с читателями он брал свои художественные работы.

Владел разными техниками: есть работы маслом, портреты русских писателей, выполненные в технике выжигания. Особенно Михаил Михайлович гордился, что смог «усмирить» тефлон - материал, к которому по определению ничего прилипнуть не может. Прочёл где-то, что чесночным соком раньше стекло склеивали, и догадался грунтовать тефлоновые листы им, а потом работать по нему тушью.

До приезда в Северск, в 1951 году, пришлось попутешествовать. Трудовая книжка содержит записи о работе в Искитиме, с. Кожевникове, Шегарке... Худрук, иногда - педагог.

Для советского человека трудовая биография несомненно важна. Но в Шегарке случилось то, что важнее (и, по оценкам самого Михаила Михайловича, было одной из главных удач в его жизни). Он встретил жену, Александру Савельевну. Вот как, по её воспоминаниям, произошло знакомство: «Меня после медучилища направили работать в Шегарку. Тогда комсомольцев привлекали к общественной работе. И я должна была дежурить в штабе райкома комсомола, принимать сводки о сборе урожая. А у них в клубе был ремонт - так вот, они в райкоме и репетировали. Там и познакомились!».

Они прожили вместе 56 лет - до смерти Михаила Михайловича, которая случилась после тяжёлой, длительной болезни 11 марта 2007 года. И он неоднократно говорил, что эта спокойная, рассудительная и мудрая женщина была для него важнейшим человеком в жизни. Он умел не просто восхищаться красотой - ценил то ежедневное, нужное и неброское, что ложится на женские плечи.

Но лучше пусть пред той

Душа твоя взыграет,

Которая тебе

И варит, и стирает,

И воду в дом несет с реки

Пургой заснежена.

Вот эта женщина!

Вот эта женщина!

И пусть замрет душа твоя

От восхищения:

Как убрано

Ее руками помещение!

Ты расцелуй ей

На ладонях трещинки.

Вот эта женщина!

Вот эта женщина!

1950-е годы с теплом вспоминают большинство людей, родившихся до войны. Позади страшная беда, преодолели разруху. Жить действительно стало лучше. Однако сейчас понимаешь, что быт в те годы был неустроенный. Приходилось помотаться по углам: то в одной комнате живут, разделяя личное пространство шкафом, сразу две семьи, то при техникуме молодым выделяют крохотную комнату. В то время брат, Константин Михайлович, переехал в строящийся город Северск. Требовались кадры, но производство было сверхсекретное, въезжающих долго проверяли. Тем не менее, Карбышевы собрались все вместе. В одной из анкет указано, что в городе проживают родители - Михаил Иванович и Евдокия Васильевна, и сестры - Анна и Ирина.

Фронтовику Михаилу Михайловичу въезд оформили раньше, чем жене. И, хотя город активно строился, квартиру пришлось подождать. Сперва молодая семья и вовсе полгода жила в гримёрке клуба «Родина», прямо за сценой. А вся обстановка состояла из кровати и стола. И до получения первой собственной квартиры жили ещё на Первомайской (бывшей ул. Берии), как тогда говорили - с подселением. Но все так жили. Трудностей не боялись, а после работы дома не сидели - ходили в клубы, на танцы, в кино. Занимались спортом и общественной работой. Для современного человека такая активность иногда мало понятна. В Северске помнят худрука, музыканта, организатора Михаила Карбышева. Он действительно долгое время искал себя на этом поприще, работая, сперва художественным руководителем в клубе «Родина», потом в ДК им. Н. Островского. Пробовал свои силы и педагогом в школе № 85.

Карбышева как работника СХК-1 (Завода разделения изотопов), знают меньше. А ведь на «первом объекте», как тогда называли ЗРИ, Михаил Михайлович проработал с 1964 по 1988 год - почти 25 лет. Продолжал работу, даже выйдя на пенсию по возрасту, и оставил завод только на 67-м году жизни. Начал с лаборанта, потом освоил должность аппаратчика. Вот как вспоминает о Михаиле Михайловиче его бывший начальник Геннадий Алексеевич Ковган: «В наш 47-й цех он пришёл на должность оператора-комплектовщика спецучёта. Особая сложность этой работы заключалась в том, что товарная продукция должна была в весе строго соответствовать допустимым нормам. Если граммов не хватало, собирали комиссию для разбирательства. Так что это был очень ответственный и напряжённый труд. Потом, в начале 70-х, после реорганизации диффузионного производства Михаила Михайловича уже перевели на мой участок аппаратчиком... Работал он всегда от звонка до звонка, поблажек никаких не просил. Все его увлечения были в нерабочее время. Правда, можно сказать, что одна льгота у него всё-таки была. Дело в том, что если у аппаратчика был 6-й разряд (а у Карбышева был 6-й), он должен был обслуживать одновременно 3 рабочих места, а Михаилу Михайловичу определили только одно и никуда его больше не дёргали». Последнее, видимо, было связано с тем, что Михаил Михайлович нёс большую общественную нагрузку и был ветераном Великой Отечественной.

Ну и голос поэта у него к той поре прорезался. Помог случай: надо было подготовить песню к юбилею города, а хороших текстов не было. Решил попробовать сам сочинить. Получилось. Ему было уже за 50 лет...

Назаренко Т. Ю.

//Пятница. - 2022. - 26 авг. – С. 11.