МБУ «Центральная городская библиотека»

Степан Иванович Зайцев родился 15 сентября 1918 года и был восьмым ребенком среди 12-ти детей. Большая семья потомственных земледельцев жила в основном крестьянским трудом.

Но отец Степана Ивановича был еще и талантливым печником. Слава о нем шла по всей округе, так что семья частенько имела дополнительный доход. И если бы не печной промысел отца, прокормиться в то время было бы невозможно. Однако, как бы трудно ни приходилось, о своей родной деревне Муняково Степан Иванович вспоминает с особой теплотой. Ведь это величественные и живописные рязанские просторы - бескрайние поля и цветущие луга, заповедные леса и березовые рощи, озера и любимая речка Проня, что берет свои истоки в самом сердце Европы... «Есенинские места», - вздыхает Степан Иванович. И понимаешь, что и не отпустил до конца душу нашего героя этот «ситцевый» край, и, может быть, стал бы он поэтом российской глубинки, да время было другое....

Свой путь к специальности Степан Зайцев начинает в 13 лет. Сначала он успешно окончил семилетку в Орехово-Зуеве. Потом продолжил образование в Москве. Здесь в 1934 году он поступает в хлопчатобумажный техникум и оказывается в одной группе с Антониной Ильичевой, коренной москвичкой. Через семь лет Тоня станет его женой. А пока молодые будут вместе получать знания и проходить школу пролетарской закалки.

Дело в том, что директором техникума в те годы был З. Я. Седой-Литвин. Человек легендарный, старый большевик, организатор Декабрьского восстания на Красной Пресне. Среди подчиненных он пользовался авторитетом непререкаемым, а учащиеся его просто боготворили, так что с дисциплиной в учебном заведении все было в порядке. Однажды Зиновий Яковлевич устроил в общежитии техникума проверку. Зная характер директора, все ожидали скандала. Так и случилось. «Провинившихся» было много. Среди них оказался и Степан Иванович, поскольку в его комнате обнаружили надорванный пододеяльник. А это недопустимое обращение с государственным имуществом! В общем, Степан Зайцев попал в список отчисленных. И неизвестно, как бы в дальнейшем сложилась его судьба, если бы не преподаватели, которые решились оспорить мнение директора и заступиться за Зайцева, ведь он был лучшим учеником. Через два месяца Степана Зайцева в техникум восстановили, но «уроки» по борьбе с халатностью остались с ним навсегда. Даже через много лет те, кто работал со Степаном Ивановичем, чувствовали в нем эту нотку «аккуратиста». Зайцев не стеснялся обращать внимание на мелочи, если они были связаны с производственным беспорядком. Геннадий Петрович Хандорин до сих пор помнит случай, когда Степан Иванович в течение сорока минут распекал его за гвоздь, торчавший в стене. И забыли уже все про этот гвоздь, когда-то и зачем-то вбитый, и не замечали его годами, да и может разве какой-то гвоздь повлиять на работу химико-металлургического завода! А Зайцев пришел, увидел и заставил устранить даже такую незначительную небрежность.

После техникума, благодаря хорошей успеваемости, Зайцев попадает в число «избранных», тех, кому разрешается без отработки на производстве продолжить учебу в высшем учебном заведении. И в 1938 году Степан Иванович поступает в Московский текстильный институт на химико-технологический факультет. Уже на первом курсе талантливого студента отметили, выдвинули на общественную работу и назначили ему сталинскую стипендию. У Степана Ивановича сохранилась газетная вырезка 40-го года, на которой запечатлены гордые лица отличников института. Вот оно, новое поколение страны, на которое должна равняться вся советская молодежь! Они живут с именем Сталина, цитируют Маяковского, поют «Гренаду», овладевают нормами ГТО и мечтают о мире во всем мире...

В действительности же все было не так безоблачно. Фашистские войска уже вторглись в Европу, Советский Союз находился в состоянии войны с Финляндией, а в определенных кругах прозвучала мысль о новом сверхмощном оружии. В связи с этим под давлением западных физиков создаются Американский урановый комитет и Британский комитет МОД, а также аналогичные управления в Германии и Франции. В этой ситуации официальное поведение Академии наук СССР выглядит более чем странно. Корифеи фундаментальных исследований даже не попытаются предупредить советское правительство о возможности появления атомного оружия А П. Л. Капица в 41-м году будет утверждать, что применение ядерной энергии в военных целях – «дело сомнительное». В результате о перспективах военного атома руководство Советского Союза узнает в первые месяцы Великой Отечественной… из данных разведки. Таким образом, организационные и научные возможности в нашей стране будут упущены, что в дальнейшем сделает реализацию советского ядерного проекта невероятно тяжелой.

В тоже время война и угроза нового смертельного оружия радикально корректирует кадровую стратегию правительства. Многое изменяется и в судьбе Степана Ивановича. Нам не известно, почему осенью 41-го Зайцева, лучшего студента МТИ вдруг переводят на спецфакультет Химико-технологического института им. Менделеева, но факт этот весьма примечательный. Помимо того что в разные годы этот институт подготовил ведущих специалистов атомной и оборонной промышленности, в нем обучался Жорж Коваль – единственный советский разведчик, кому удалось проникнуть в секреты Манхэттенского проекта и переправить схемы создания ядерного оружия в СССР.

В поле зрения разведуправления попал и Степан Иванович. А случилось это так. В 1943 году Зайцев с отличием оканчивает «менделеевку» и распределяется на завод № 395 в г. Электросталь. В этом году в молодой семье личный праздник – родилась дочь Татьяна. Казалось бы, вот и наступило время для семейной жизни. Но в этом же 43-м началась реализация советской атомной программы. Зайцев же сразу стал работать ярко и активно. Он показал, что владеет уникальным даром стратегического мышления, отрывочных сведений ему было достаточно, чтобы понять весь технологический цикл. При этом молодой инженер проявил незаурядные экспериментальные и исследовательские способности, ответственность, природную интуицию и умение принимать взвешенные решения. Эти качества нравились не только коллегам Зайцева, но и импонировали органам госбезопасности. И в сентябре 1944 года представитель НКГБ «порекомендовал» 26-летнему специалисту химической промышленности пройти подготовку для работы во внешней техразведке.

Не попал Степан Иванович на соответствующие курсы только потому, что в его биографии был обнаружен факт политической неблагонадежности. Дело в том, что в 32-м году по клеветническому доносу отца Зайцева арестовали как кулака и контрреволюционера. И хотя обвинения не подтвердились, осторожные спецслужбы рисковать не стали. Однако в органы НКГБ Степана Зайцева все-таки забирают и направляют на оперативную работу в контрразведывательный отдел. Очевидно, что в эти годы охрана технологий советского атомного проекта выходила на первый план и суть оперативной работы заключалась в борьбе не только с военным шпионажем, но и с атомным. Именно здесь начинают пересекаться главные интересы США и Советского Союза.

Известно, что сообщение ТАСС в августе 1945 года об американской бомбе многих наших соотечественников повергло в депрессию. Многих, но не всех. Действительно, звучали разговоры о том, что отчаянно трудная победа над Германией теперь оказалась напрасной. И правда в том, что американцы получили дополнительный «атомный» козырь в дипломатических отношениях с Советским Союзом. Но позиций СССР американская бомба не ослабила Наша страна, лежавшая в разрухе и потерявшая миллионы своих граждан, сумела отстоять и территориальные завоевания, и политическую независимость, и высокий международный авторитет.

В общем, для особой паники поводов не было. Но не было и времени. Зайцев дважды пишет заявление с просьбой освободить его от оперативной службы и направить в НИИ № 9, где проводились основные исследования по урановой проблеме. Однако уйти из НКГБ было довольно трудно, и только в августе 1946 года его просьба о демобилизации принимается. Но направляют Зайцева не в институт, а на более важный участок работы, который еще предстояло освоить, - атомное производство. Так окончательно определилось главное назначение «атомщика» Степана Ивановича Зайцева на последующие 45 лет его активной производственной деятельности.

Интересен тот факт, что когда Степан Иванович рассказывает о своей жизни, он не говорит про бараки, холод, нужду и другие бытовые трудности. Все его мысли и воспоминания связаны только с работой. Объяснить это можно только одним. Сегодня, когда уже много сказано о мобилизации экономики в те годы, мало говорят о мобилизации воли советских людей, тех, кто сознательно вышел к Рубикону атомной промышленности. А ведь именно они и сделали возможным реализацию атомного проекта, поскольку научно-технический прогресс в нашей стране, как всегда, запаздывал. Не хватало производственных площадей, и необходимого оборудования. Технологии в основном были ручные. Люди извлекали и перерабатывали руду, вдыхая родон. Они страдали от загазованности, выбросов и пожаров при плавке урана. Не умея защититься от радиации, они самостоятельно устраняли первые аварии. Все это было и в жизни Степана Ивановича. В возрасте 28 лет он оказался у истоков атомной отрасли, прошел все этапы ее становления, и помог создать индустрию высоких и наукоемких технологий.

Вначале в г. Электростали на заводе № 12 он производит первые ТВЭЛы, те «урановые блочки», которые обеспечили работу атомного реактора в Челябинске-40 и привели к созданию первой советской атомной бомбы. Сегодня Степан Иванович вспоминает, с какой гордостью он переживал известие об успешных испытаниях отечественного атомного оружия. Ведь для него, как и для миллиона наших соотечественников, это означало, что американская атомная монополия закончилась, а социалистический строй продолжает оставаться самым лучшим общественным строем в мире.

Также в Электростали под руководством Зайцева начинается переработка урана и разработка технологий по его извлечению из концентратов. Рудное направление в эти годы курировал замнаркома НКВД А. П. Завенягин. Однажды он посетил цех Зайцева с проверкой. Ему понравилось, как организовано производство, и он решил усложнить задачу, пообещав, что скоро на завод вместо природного урана начнут поставлять уран обогащенный. Однако сам цех был маленький, его мощности вскоре перестали соответствовать потребностям атомного производства, и было принято решение построить завод-дублер в г. Глазово.

В 1948 году Степан Иванович приезжает на Чепецкий механический завод. В этом же году в семье рождается второй ребенок - сын Александр. И хотя домашних забот прибавляется, на первом месте остается работа. Сложность «глазовского задания» заключалась в том, что цех по переработке руд нужно было еще построить. А это несколько самостоятельных корпусов. Объемы производства планировались огромные. Только к началу 1953 года рудное хозяйство вышло на полную проектную мощность. Другим осложняющим фактором было сырье. Дело в том, что трофейные немецкие концентраты, которые отличались чистотой, закончились, и пришлось работать с отечественной рудой, а она содержала большое количество примесей. Поэтому существующие технологии переработки руд не позволяли добиться нужного качества конечного продукта. И вот на этой почве возник серьезный конфликт с немецким ученым Рилем, который курировал процесс извлечения урана и был автором действующей технологии. Зайцев настаивал на разработке новых методов по очистке урана, а Риль не соглашался в основном из-за профессиональных амбиций.

Соперничество привело к тому, что под руководством Зайцева был оперативно создан опытный цех, где наши специалисты на свой страх и риск провели все необходимые исследования по осаждению и восстановлению урана и стали применять свою технологию. Возмущению Риля не было границ. Ситуацию спасло только вмешательство Курчатова, который поддержал глазовский почин и оценил смелость соотечественников. Кстати, за это Зайцев получил свою первую Сталинскую премию. А был он тогда всего лишь начальником небольшого цеха.

Потом таких наград и премий будет много. И за каждым знаком отличия будет стоять, прежде всего, неравнодушное отношение Зайцева к делу. Так, став главным инженером, а затем и директором всего рудного цеха, Степан Иванович активно займется механизацией производства. Он видел, что ручной труд изматывает людей, провоцирует несчастные случаи и аварийные ситуации. Однако механизация тоже просто не давалась. После очередного эксперимента с применением автоматических процессов при крупнотоннажной плавке урана Степан Иванович приехал домой с обожженными руками и лицом. Но сдаваться Зайцев не привык. Поэтому и сегодня в рудном цехе Чепецкого механического завода безотказно работают каскады, прессы, печи и центрифуги, спроектированные и смонтированные при Степане Зайцеве.

Толкового и грамотного руководителя заметил и министр Е. П. Славский. Целеустремленность и настойчивость Зайцева, а также его удивительная сдержанность и интеллигентность нравились «отцу» атомных городов. В течение восьми лет он наблюдал за деятельностью Зайцева, прежде чем принять достаточно серьезное решение и назначить его директором Красноярского горно-химического комбината. Как вспоминает сегодня Степан Иванович, предложение Славского оказалось для него настолько неожиданным, что он сначала даже стал перечить министру: «Я же не знаю этого производства». «Узнаешь», - ответил Славский.

Впоследствии об этом решении никто не пожалел. В Красноярске Степан Иванович успешно запустил в эксплуатацию последний атомный реактор комбината, знаменитое хранилище для отработанного ядерного топлива, модернизировал исследовательскую лабораторию, продолжил совершенствовать технологию производства. И даже будучи директором предприятия и имея массу подчиненных, Зайцев всегда вникал во все тонкости и нюансы производства, чувствуя за все, что происходит на его объекте, свою личную ответственность. Возможно, таки должно быть, но коллеги Степана Ивановича по ГХК до сих пор восхищаются случаем, когда он сам контролировал сборку насоса, тратя время на нерадивого слесаря, и лично принимал участие в устранении аварии по утечке радиоактивных отходов.

Когда Зайцев приехал в Северск и возглавил один из крупнейших в мире объектов атомной промышленности - Сибирский химический комбинат, он уже был состоявшимся, опытным руководителем и производственником. Школа, которую прошел Степан Иванович, давала ему право требовать от людей большей ответственности, отдачи и дис­циплины. Однако, как вспоминает Г. П. Хандорин, «не по делу Зайцев с людей не спрашивал». Хотя именно Геннадию Петровичу от Зайцева досталось в первую очередь. Речь шла о том, что на, СХК было накоплено много отходов, в результате на заводах комбината, в том числе и на сублиматном, возникала антисанитарная обстановка. Поэтому главной задачей, которую Зайцев поставил перед коллективом, стала разработка технологий по переработке отходов. Сказано - сделано. Достаточно быстро спроектировали и построили соответствующие установки, и к концу 1969 года удалось переработать все накопленные плутоневые отходы, а к 1974-му – урановые.

Огромная работа была проведена и по модернизации всех производств СХК, совершенствованию техники и технологии. В результате к 1985 году объем производства на комбинате увеличился в пять раз. Был организован ремонтно-механический завод, введен в эксплуатацию полигон глубинного захоронения нетехнологических сбросов, создан комплекс теплоснабжения Томска, «дальнего» теплоснабжения областного центра и Кузовлевского тепличного комбината.

Полностью перечислять этапы деятельности Степана Ивановича на СХК, видимо, не стоит. Главное в том, что Зайцев умел организовывать людей, выделять важные направления, правильно ставить задачи, и поэтому любое производство под его началом развивалось. Николай Иванович Кузьменко, например, считает, что именно Степан Иванович научил его работать, брать на себя ответственность за коллектив и свое предприятие, ценить людей, их труд и относиться ко всему, что происходит в городе, как к своему личному делу. Но особенно Кузьменко ценит в своем наставнике то, что Зайцев никогда не лгал, ни себе, ни людям и не терпел лжи от других.

Он жил честно и, возможно, поэтому не изменил своим убеждениям. Разве мог Степан Иванович когда-нибудь предположить, что великая держава, которую он оставил в наследство своим потомкам, развалится без всякого американского атомного вторжения? А вопрос о зеленом заборе, за которым находится его дом, будут серьезно обсуждать на президиуме Малого совета при депутатском корпусе г. Томска-7? Оказалось, что этот забор не соответствует каким-то демократическим сводам. Даже сегодня Николай Иванович Кузьменко, которому в свое время Малым советом было поручено снести забор у дома Зайцева, не может спокойно вспоминать об этом. А тогда он ответил: «Если вы хотите, чтобы и через многие годы вам не было стыдно за свои действия, то вы отмените это решение». Совет решение отменил. Имена этих «искателей свобод» уже никто и не помнит, а имя Зайцева будут помнить всегда.

Чурсинова И.

//Диалог.- 2008. – 12 сент.- С. 7.