МБУ «Центральная городская библиотека»

400-летию г. Томска посвящается

1.

Богатырское сибирское разлужье!

Реки здесь кишели рыбьей молодью,

Томь текла где шире, а где уже,

По камням катилась и по золоту.

Кедрачи-то на корнях могучих

Выстояли против стужь и ветров,

И здоровый запах смол пахучих

Слышен был аж за сто километров.

Но попер народ чужой в открытую

С золотопомывными корытами,

А Евага-вор да Басандай-злодей

Жен нахратят, полонят невест, детей.

И идет такое злодеяние,

Размахнувшись от Томи до Васюганья.

2.

Размахнувшись от Томи до Васюганья,

Князь Тоян пошел под царскую опеку,

И, теперь гляди, чужие страны.

На торжище поплывут и в нашу реку...

Царь доволен! Вот князек уважил,

Целый край привел под нашу руку.

С плеч Борис хандру стряхнул и ожил,

И пошел походкою упругой

Со своей немногочисленною свитою

К толмачам в палату Грановитую.

А Тоян достал кинжал блескучий,

С рукоятью витой злато-кружевом,

И сказал царю, даря подарок лучший:

"В глухомань-тайгу не суйся без оружия".

3.

"В глухомань-тайгу не суйся без оружия".

Царь подумал: "Эк, какое своеволье!"

Но, коль нужно заручиться дружбою,

То встречай посланцев хлебом-солью.

Кто еще такое-то едал, пивал да видел?

- Из тайги сибирской медвежатина,

Да лосятина, да птичьи тушки в лучшем виде,

Да морошка-ягода с куржатиной.

А и уха из рыбы красно-белой,

Ковши с вином - и царь, и дьяк запели.

От плясок затряслась палата Грановитая:

Тоян перед царем плясал со свитою.

Потом сказал царю в хмельном дурмане:

"Не ступи ногой на тропы басурманьи".

4.

"Не ступи ногой на тропы басурманьи...

А город строй, чтоб круговой дозор 

К озерам, рекам ближе. От урманов

Подальше, чтоб не лез оттуда вор, -

Так царь Борис писал Головнину. –

Да приведи к присяге эуштинцев,

Да от меня им передай подарки да гостинцы,

И пуще глаза береги народ тот и страну,

Порадуй шелком их, сережками да бусами,

Чтобы наряды были наравне с урусами".

И воевода Головнин явил старание:

Водой на Томск пошли ладьи, баркасы, струги.

А ведь совсем недавно край был без внимания,

И ни цари сюда, и ни царевы слуги.

5.

И ни цари сюда, и ни царевы слуги,

А нынче, вон, кишмя кишит река,

И топоры стучат по всей округе,

И люди строят город на века.

Но первым делом крепость-огорожу

Да храм святой общиной возвели,

Чтоб было где перекрестить им рожу, -

Поставили еще на самый пуп земли.

Домины возвели, и службы, и амбарищи,

И крепость на ветру стоит в ершах да в надолбах,

Да, вон, плывут рекой переселенцы-сотоварищи,

И встретить их тут хлебом-солью надобно.

Доселе люди из Европы важной

Не совались в этот край ватажный.

6.

Не совались в этот край ватажный,

А теперь вот храм взошел на божьем слове.

Брови-то у Бога на изломе

И глаза, как омут, глубоки и важны...

Вот как нынче хлопоты Тояна

Обернулись для народа пользой.

В страхе жили люди постоянно,

А кому охота вечно червем ползать?

По буграм, прилужью и приречью

Город горожанам шел навстречу.

Мужики те, что порасторопней,

По за Томь прокладывали тропы,

На конях рысили по округе,

Лишь потуже подтянув подпруги.

7.

Лишь потуже подтянув подпруги,

Ехали вооруженным скопом

И бандиты, воры, бузулуки,

Перекрыть гонцам не смели тропы.

И Москва на них потом дивилась:

"Ишь, широкоморды, узкоглазы,

Вшивы к царю-батюшке явились

Да не принесли бы в Кремль какой заразы".

Толмачи охранникам толмачат,

Дарят соболиные хвосты,

Ну а те куда подальше прячут,

Да к царю толмачные листы

Помогли послать с персоной важной.

Он не зря в Москву скакал, Тоян отважный.

8.

Он не зря в Москву скакал, Тоян отважный,

Передать-таки сумел рулон бумажный

Дьяку годуновскому - Нечаю –

От Нечая царь все вести получает.

Уж казалось бы до Томска ли царю-то.

По Москве идут разбои, мор и голод,

А в Кремле чинят бояре смуту.

Тысячи людей загнал в могилу холод.

Но, однако ж, соболя да горностаи

Аж до самого нутра царю достали.

Ох, богат сибирский край, но царь на чаял,

Что наделом будет жалован Тояном чрез Нечая,

Да одарен полем, лугом, да тайгой,

Сверх того Тоян Борису поклонился золотой таньгой

9.

Да еще Тоян Борису поклонился золотой таньгой.

А с чего бы люди обрели покой?

А с чего бы по реке-то струги плыли?

А с чего б колокола-то зазвонили?

А с чего бы женушки Тояна

Все в шелках ходили постоянно?

Царь Борис такою вестью был сражен,

Как узнал, что у Тояна семьдесят семь жен.

Под лежачий камень не течет вода,

Сам собою-то не станут города.

И остался на земле такой вот зримый факт:

По Тояновым следам пролег Московский тракт.

Знаменит мечетью с месяцем-серьгой

Да сибирской соболиною пургой.

10.

Да сибирской соболиною пургой

Шли колодники до Томска год, другой.

В зиму стужа, летом по колено грязь,

Поспешай до пересыльной тюрьмы, князь.

Здесь тюрьму чуть позже церкви возвели,

Возводили из железа, кирпича.

В ней сидели воровские короли,

И в ней камера была для Ильича.

А невольники идут четыре века...

"Ты за что идешь?" - спросили человека.

"За башку иду, за баламутную,

А еще за силушку могутную,

Да прельстился девкой чернобровой,

Да орехом от земли кедровой".

11.

Да орехом от земли кедровой...

Ну, забрался человек там сдуру, спьяну

На чужую государеву поляну,

Суд и вынес приговор суровый.

А давно ли это было все, давно ли?

Да всего четыре сотни лет назад

На Москве татар встречали хлебом-солью

И глядел Тоян царю глаза в глаза.

Помнится такое гостеванье

И царя с татарами братанье.

Одарил тогда вельмож Тоян мехами

И купил, надменных, с потрохами,

Зная, что они царю замолвят слово,

Удивил бояр вельможных князь бедовый

12.

Удивил бояр вельможных князь бедовый:

Вскачь да врысь - четыре тыщи верст!

Кто же знал, кто ведал, что он вез,

Этот человек бритоголовый?

Может погнала нужда-кручина

Человека через всю страну,

Или захотел еще мужчина

Для гарема здесь найти жену?

Все бы так - да все не так, не этак,

Замыслов, как на березе веток,

Из которых и не свяжешь веник:  

Вез он договор дороже денег!

Сердца жар, еще и душу чистую,

Да в треухе грамоту зашитую

13.

Привез Тоян в треухе грамоту зашитую.

Вез ее он через степи, через горы.

В той грамоте вся боль по капле слитая:

Пожоги, притесненья и поборы...

Но все теперь осталось позади,

Гляди, Тоян, вперед, во все глаза гляди!

На стрелке крепость высится, и дома

Тояна ждет всегда царица Тома.

А город вдаль и вширь растет, да сам собою

От недругов стреляет пушечной пальбою.

А в юрте дар-портрет Бориса Годунова,

Где брови встык, стоит Борис со свитою,

И много дён Тоян твердит за словом слово:

"Одари нас, царь, надежною защитою!"

14.

Одари нас, царь, надежною защитою!..

Царь одаривал не всех и не всегда.

Где сейчас та грамота зашитая?

Ведь четыре сотни раз в Томи вода

Высыхала, замерзала, снова таяла,

Птицы осенью, весной летали стаями...

Задымил Тоянов-град большими трубами,

Поломал, что было резано и стругано.

Стал давно Тоянов-град - Наукоградом.

А умов-то сколько тут! Каким отрядом

По весне всё прочь в столы,

Навскидку ружья!

И подняли на стволы

Богатырское сибирское разлужье.

15.

Богатырское сибирское разлужье

Размахнулось от Томи до Васюганья,

В глухомань-тайгу не сунься без оружья,

Не ступи ногой на тропы басурманьи.

Ни цари сюда и ни царевы слуги.

Не совались в этот край ватажный.

Лишь потуже подтянув подпруги,

Он не зря в Москву скакал, Тоян отважный:

Поклонился царь-Борису золотой таньгой

Да сибирской соболиною пургой.

Да орехом от земли кедровой

Удивил бояр вельможных князь бедовый,

Да привез в треухе грамоту зашитую:

"Одари нас, царь, надежною защитою!"